Родился я в городе Костроме на Волге 1-го апреля 1922-го года. В семье было всего двое детей: я и брат мой, на год младше меня.
- Брат тоже побывал на фронте?
Да, он был на фронте. Работал в комитете КГБ - вот, что я могу о нём сказать (*улыбается).
- А родители ваши кем были?
Простыми тружениками. Мать в основном домашним хозяйством занималась, потому что всё время болела, а отец работал. Иногда извозчиком, а одно время начальником транспортного цеха на фабрике. Вот такие вот простые люди.
- Хотелось бы затронуть тему голода 33-го года. Вы помните этот период?
Помню немножко, мне было в это время десять лет примерно. Если моё мнение высказать и мнение других (беседы же идут об этом), то было не так, как говорят на Украине, мол, это геноцид, потому что голод страшный был и в России. Я не знаю, как на Украине, потому что меня в то время здесь не было, но отец мой, чтобы семья не осталась голодной, ездил добывать хлеб или что-нибудь такое в Ташкент (это Узбекистан). "Город хлебный" его называли. В то время действительно это был город хлебный. Брали вещи, брали деньги, если есть, ехали туда, покупали, меняли. Вот и отец так ездил. Привозил немножко муки, немножко масла. Причём помню, что масло было такое горькое, такое плохое! Не знаю, из чего его делали в Узбекистане... Но геноцид как таковой я отрицаю.
- Я слышал, что ещё засуха сильная была в то время.
Очень сильная. У меня жена украинка, но она тоже рассказывала, что здесь трещины были в земле, ноги можно было сломать.
- У меня ещё такой вопрос возник, пока я к вам ехал: Новый год в то время отмечали?
Раньше? Нет, не было праздника.
- Сколько классов вы до войны окончили?
Я закончил среднюю школу (десятилетку) в Костроме, и в 40-м году меня призвали в ряды Красной армии, как тогда она ещё называлась.
- Так вы кадровый военный, получается?
Я - ветеран армии. Меня за шесть месяцев до войны призвали. Призвали и отправили в Белоруссию, в город Оршу, поближе к границе: уже в то время чувствовалось, что что-то назревает. Под Оршей на аэродроме Болбасово располагалась 43-я истребительная авиационная дивизия. Это был прекрасный аэродром по тому времени, первоклассный, с дорожками бетонными и с полосой. Я попал в учебный батальон, сделали из меня радиста. Так что летать мне не пришлось.
-Как вас кормили там? Не голодали?
Нет, абсолютно.
- Можете распорядок дня и рацион перечислить?
Обычный распорядок военный: подъём в шесть утра, зарядка, завтрак. Каш много давали, в том числе и гречневую, и перловую.
- "Шрапнель"?
Да, так её называли. Вполне нормальное питание было. Даже нам в первое время казалось: "Куда столько?" - вот такую тарелку дадут этой перловки.
- На стрельбы водили?
Обязательно. Военный без стрельбы не может. Учились, всё знали. Из оружия - винтовки, конечно. Русская "трёхлинейка", как её называли. Автоматов не было в то время.
- А форма одежды у вас какая была?
Авиационная форма. Только, конечно, без шлемов, без кожанок - я же рядовым был. Рубашка светло-зелёного цвета, желтоватая такая.
- Какие-то слухи о предстоящей войне ходили в то время?
Обязательно.
- То есть она не стала неожиданностью?
Нет. Единственной неожиданностью были некоторые выступления нашего руководства, что это обман, что войны не будет. С Германией ведь торговали, возили им хлеб и всё остальное, вроде договор был о дружбе. А войну-то они начали 22-го июня в четыре часа утра...
- Можете первый день войны описать?
Первый день я особенно не заметил. Полк, в котором я был начальником радиостанции, за неделю до войны вылетел на полевой аэродром. Это его и спасло. В Болбасово сосредоточили к тому времени массу самолётов с других аэродромов. На большинстве из них шёл капитальный ремонт - то есть уже готовились к войне в Западном Особом военном округе. И сосредоточение этой авиации нанесло нам огромный вред. На второй день налетела масса немецких самолётов, беспрерывно причём шли: десятками, тройками. Авиации очень много пропало. А наш полк вот остался и работал, воевал против немцев, полёты совершал. Конечно, потери были серьёзные, потому что авиация у немцев была гораздо сильнее. Самолёты были в несколько раз лучше, манёвренней, и оружие было более мощное.
- Можно узнать, что входило конкретно в ваши обязанности?
Можно, конечно. Сейчас уже никакой тайны в этом нет (*улыбается). Я был в службе земного обеспечение самолётовождения. Техника, которая имелась у нас в управлении - это приводные радиостанции, приводные радиомаяки, прожекторные установки мощные. Но начали мы войну тяжёло. Техники ещё не было, и мы самолёты водили так: показывали направление линии фронта краской. Зимой чёрным чем-то красили, ха-ха (углём или чем-то распыляли), а летом мазали белой краской по зелёной траве. Рисовали стрелы большие, чтобы лётчики видели.
- А самолёты какие были?
Истребители: "Ишачки", если вы помните (*И-16), и "Чайки" - бипланы. Самолёты, конечно, по тем временам вроде бы ничего, но и не сказать, что мощные. Поэтому трудно приходилось в первые годы войны. А потом, к началу 43-го, естественно всё улучшилось, самолёты у нас появились новые...
В общем, немцы нас не обнаруживали примерно шестнадцать дней. Вот в это время хорошо полк воевал. Но что плохо было на западе - это, как сейчас называют врагов, "пятая колонна". Много было предателей. И засланных, а, может быть, и своих - чёрт его знает, разобраться трудно в этом деле. В общем, обнаружили нас. И, конечно, разбомбили. На своей радиостанции я поехал встречать полк оставшийся в Рославль - это уже ближе к Смоленску туда, ближе к Москве. Приехали на Рославльский аэродром, а там уже немцы. И пришлось дальше ехать. Ну, лётчикам-то сообщили, что аэродром занят немцами.
- А платформа у вас какая была? На чём ехали?
Машина ЗИС, автобусного такого порядка - в виде автобуса радиостанция была. На радиостанции штурман был для наведения, а приводные радиостанции дорогу сообщали лётчикам. Там курсовой маяк был, и лётчики приходили на аэродром. Вот так.
А дальше уже настали тяжёлые времена. Нас разбомбили на переправе через реку (забыл уже название, не то Белая, не то что-то такое) - это за Рославлем. И после Рославля я остался без радиостанции. Единственное, что удалось - это доломать её, поджечь, чтобы не досталась никому. А после этого я пешком шёл до Москвы. Один.
- А все остальные погибли?
Ну, с моей радиостанции погибли все, остался я один. Кое-где подвозили, но вообще не очень брали: всё же война, тайна - не хотели.
До Москвы я не дошёл, за Юхновым меня остановил заградотряд. Вот эту картину я помню (*улыбается). Задержали и посадили в окоп сразу - защищать Москву. Дали винтовку в руки, правда хорошо, что накормили обедом - я голодный шёл длительное время. И я готов был защищать Москву уже не в авиации, а в пехоте.
- В бой пришлось вступить?
Нет (*смеётся).
- А чем закончилось ваше пребывание в пехоте?
Пребывание закончилось для меня, можно сказать, удачно. Потери были большие, немцы наступали, наши не успевали отрываться от них. Многие, как и я, шли пешком, попадали в полукольцо, но прорывались через леса. И командиры подразделений каких-то авиационных ходили по заградотрядам, собирали своих, которых растеряли. Вот и меня так нашли. Погон тогда не было, а были петлицы голубые. Майор один ходил, искал своих и увидел меня. Пошёл отвоёвывать. Ну, в заградотряде отдали конечно - те кадры-то всем нужны были. Так я и попал в Москву.
А в Москве уже организовали новую службу ЗОС (*земное обеспечение самолётовождения) в декабре месяце 41-го года. Вот тогда и техника появилась, и стали мы нормально приводить самолёты на свои аэродромы. Лётчики после боя часто теряли ориентировку, и мы выручали их. Вот Кожедуб, если помните эту фамилию, в нашей дивизии был...
- Ничего себе! Конечно помню: трижды Герой Советского Союза. Вам приходилось с ним общаться?
Приходилось. Ну так, в общем порядке - они приходили похвалить нас. Это же спасение для лётчика. Благодарили нас за то, что мы выводили их с помощью приводных радиостанций и пеленгаторов. Пеленгатор - это мы непосредственно по радио голосом передавали им курс, а приводные радиостанции - они приходили сами по радиокомпасу. И вот они нас благодарили. Действительно, помогали мы им здорово.
- Скажите, а парад 41-го года на Красной площади в Москве вы помните?
Ну что я помню? Знаю, что был парад, что после парада сразу шли на фронт все войска...
- Ну а как вы на это отреагировали? Правда, что это очень воодушевило людей?
Безусловно! Во всяком случае, Москва живёт. А положение-то было аховое.
- Верили тогда в победу? Если честно.
Ну, если честно, как-то пропаганда помогала, верили всё-таки.
- А вот эта служба ваша, она непосредственно в Москве располагалась или где-то за городом?
У Москвы мы недолго побыли. Как только под Москвой разбили врага, мы сразу пошли вперёд. Шли практически так же, как я шёл от Орши: через Рославль, Юхнов и так далее. Злынка - помню населённый пункт. Правда, когда дошли до Белоруссии, пришлось немножко влево, ближе к Украине подвинуться - болота форсировали белорусские.
Под Курском особенно сложная операция была. Там создалось тяжёлое положение. Мы попали в выступ, почти окружённый немецкими войсками. Немцы подготовили хороший удар, силы собрали под Курском, но мы тоже подготовились. Штаб фронта под руководством Жукова сумел организовать оборону, так что не получилось у них наступление: немножко продвинулись, а дальше им не дали. И уже мы пошли вперёд, причём быстро. Там было авиации столько, что небо закрывалось. И танковые бои такие, каких не было. Танки тысячами шли - немецкие и наши.
- А вы координировали действия только истребителей или всей авиации?
Когда появились вот эти приводные радиостанции, то уже всех: и бомбардировщиков, и истребителей. И проходил я службу в разных дивизиях: и в бомбардировочных, и в истребительных, и в смешанных. К Курску уже мы имели и приводные радиостанции, и маяки новые, хорошие - уже наша промышленность освоила это дело. Куда лучше стало. Не красили уже (*смеётся).
- Они тоже на автомобилях были? Я просто слабо представляю.
На автомобиле, да. И были переносные приводные радиостанции, но маломощные: полукиловатные, пятидесятиватные. Я работал в основном на полукиловатных, на пятисотватных, и киловатная была радиостанция.
- Немцы к вам на позиции не прорывались?
Был один случай, уже в Германии. Через аэродром Дальгов пыталась прорваться к своим крупная группа немцев. Нам пехота помогла. Отбили эту атаку.
Потом стали французы нам помогать, если помните перелёты французских летчиков. Американцы помогали: прилетали с запада, бомбили Германию, у нас заправлялись и обратно улетали. Вот такое было.
- А случалось, что американцы по ошибке бомбили вас? Я читал о подобных случаях.
Я такого не замечал. А вот мы один раз чуть не сбили американский самолёт. Откуда нам было знать первое время? Командир дивизии поднял истребители, дал команду "сбить". Потом дошло, когда они закачали крыльями (*смеётся). Короче говоря, мы не сбили никого. Но попытка такая была.
- Я читал, что Кожедуба американцы атаковали, и он сбил два самолёта.
Американских? Честно говоря, не помню такого, но может быть.
- А какое отношение было в то время к союзникам? К американцам и так далее.
(*Снова смех) Вы хотите всё узнать. Отличные отношения были с американцами. Хоть мы бы и без них уже победили. Ну, были и драки, конечно...
- Ничего себе!
Уже после окончания войны, когда создались эти четыре зоны в Берлине (американская, английская, французская и наша), тогда были случаи: лётчики сидят где-нибудь в кафе, поругались, подрались...
- Вы не дрались ни с кем?
Нет-нет, такого не было. Нормальные отношения. Хуже были отношения с англичанами.
- Почему?
Вот почему-то. Гордые слишком. Каких-то конфликтов резких не было, они и воевали тоже вместе с нами, но что было - вот обязательно щёлкнуть фотоаппаратом, что у меня штаны худые. Были, конечно, такие моменты. Мало ли что? Ходишь, рубашка в штаны защитного цвета заправлена (в галифе эти), а они порваны, штопаны - вот это они щёлкали фотоаппаратом.
- А у вас в части американские самолёты были?
В части непосредственно - нет, французские были в армии. Я был, в общем если взять, в 16-й воздушной армии. Это основная сила авиации. Ну, конечно, армий было много: и 17-я была, и 18-я, и 20-я, и 21-я, и 5-я. Нашей 16-й командовал Руденко - хороший офицер, толковый. А с французами хорошие отношения были.
- День Победы вы где встретили?
День Победы мы встретили на подступах к Берлину. 3-го мая я был уже в самом городе, смотрел просто в качестве экскурсанта. Берлин был, конечно, разгромлен, разрушен основательно, но тем не менее в подвалах (огромные под землёй были подвалы, склады) жил народ, немцы. Голодные конечно были первое время, пока не наладилось снабжение.
- Какие взаимоотношения были с местным населением?
Немцы - народ пунктуальный. Закон для них - всё. При мне не было ни одного конфликта, ни одного случая, чтобы кто-то напал или из-за угла стрельнул. Была назначена сразу наша администрация, комендатура. Первым комендантом Берлина стал генерал-полковник Берзарин. Он погиб случайным образом. Хороший был генерал, жалко его. А погиб по ошибке регулировщицы. Ошиблась девушка: увидела машину Берзарина, сразу развернулась и дала ему проход. А с той-то стороны поперёк шла на всей скорости другая машина, и она только успела повернуться. Вот так, не во время. Надо было ей задержать всё-таки кого-то. И так погиб Берзарин...
 |
Виноградов А. В. справа
- У вас сейчас осталась ненависть к немцам?
К немцам? Нет. Мы освобождали Польшу, вот там конфликты с местным населением были. Поляки, надо прямо сказать, недолюбливали нас. В одном из фольварков (*польский хутор) мы остановились, заняли их жильё, и там выступления были такие: "Мы вас не ждали". У них же своя армия создалась - "Армия Андерса". Говорят: "Зачем вы приходили к нам? Мы бы сами справились". А где бы они справились? Даже говорить об этом нечего.
- В каком звании вы закончили войну?
Войну я закончил старшиной. Восемь лет с момента призыва я был в рядовом составе, после чего меня сагитировали поступать в военное училище. Я закончил Харьковское военное авиационное училище экстерном за один год и стал лейтенантом. А закончил службу в 71-м году уже полковником.
 |
(слева)
- Скажите, как вы отнеслись к введению погон в 43-м году?
А как мы могли относиться? Нормально. Сталин уже и церкви дал права - смягчился немножко (*смеётся).
- Вы курили на фронте?
Курил, долго курил, даже после фронта. Давали нам когда махорку, а когда папиросы.
- А с выпивкой как было?
Ну-у, выпивки, конечно, не было. Выпивку давали, фронтовые сто грамм, рядовым частям: пехоте, танкистам. А авиации не давали. Хотя, вообще лётчикам давали вина, по-моему. А нам - нет.
- Как вы считаете, за счёт чего мы победили? Ну, точнее вы.
(*Вздох) За счёт чего? Да за счёт народа. Ну и не говоря о том, что партийное руководство было. Ведь главное, что оно сумело сделать - это организовать перевод всех заводов на Восток. Это огромная победа была. Вот это помогло. Уже в скором времени, в 42-м году, начали появляться самолёты. А в 43-м вообще уже пошёл наплыв. Конструкторов было много, были самолёты нормальные.
 |
(танцует слева)
Руководитель был, как мне относиться? Мы, честно говоря, многого не знали, что он творил. Ну, рядовой солдат, что он знать мог? Конечно, сейчас начинаешь воспринимать во многом отрицательно уже. Но в частности и врут, конечно, в чём-то про него. Плохо было то, что уничтожили старый офицерский состав. Это вызвало недовольство безусловно, и все его высказывали. Ну а так - Победа всё-таки под руководством Сталина была.
- Вас за время войны боевыми наградами отметили?
Отметили. За армию меня наградили орденом Красной Звезды, "Отечественной войной" и орденом "За мужество". А в войну мне вручили медаль "За боевые заслуги".
 |
23.02.2019
Комментариев нет:
Отправить комментарий