Романенко Иван Петрович

Родился я 24-го июня 1926-го года в деревне Старая Калитва на Дону. Когда я немножко подрос, мы с родителями переехали в город Россошь Воронежской области. Отец устроился на железную дорогу, а мать в роддоме работала медсестрой. Я рос единственным ребёнком в семье. Был ещё один, но он заболел и умер, когда ему исполнилось годика два-три.

 

- Вы помните голод 33-го года?

 

Конечно. Мальчишками мы ходили по огородам и собирали картошку. 

 

- В чём была причина такой тяжёлой обстановки?

 

Я тогда не соображал ещё, в чём причина. А потом не интересовался.

 

- Вы чем-то увлекались до войны?

 

О-о! Я спортом занимался: волейбол, футбол, лыжи - всё, кроме коньков.

 

- Скажите пожалуйста, а Рождество и Новый год в те времена было принято праздновать?

 

Рождество - я не помню, отмечали или нет. А Новый год праздновали, и обязательно ёлочку наряжали.

 

- Давайте тогда с начала войны и дальше.

 

Когда началась война, мне было пятнадцать лет. Сначала нас бомбили. А летом 42-го нас, школьников, отправили на уборку урожая. И вдруг прибегают к нам и говорят: "В Россоше уже немцы!". В общем, нас оккупировали. На полгода примерно. А потом их вышибли.

 

- Ваша семья не эвакуировалась?

 

Нет. Мать продолжала работать медсестрой, а отца призвали, он служил на бронепоезде.

 

- И как его судьба сложилась?

 

Нормально. Воевал, остался жив.

 

- Как вели себя оккупанты на вашей территории?

 

Хо-хо! Как вели? Нагло, конечно. Злые, хитрые. Как увидят кого-то чужого: "Партизан! Партизан!". Они партизан боялись. Мы с ребятами хотели уйти от немцев и перебраться на другую сторону Дона, где были наши. Но нас отсекли автоматчики, пулемётчики, одного из нас ранило, и мы еле ноги унесли. Нас было человек пять.

А когда немцев выгнали отсюда, мы пошли в военкомат и стали напрашиваться, чтобы нас взяли в армию. Нас не брали: "Зелёные ещё, рано вам". А в 44-м году, в начале февраля месяца, всё-таки призвали и отправили в Подмосковье, в Химки. Там находились лагеря для подготовки новобранцев. Учился я хорошо, освоил и технику, и оружие, и меня там хотели оставить. А я рвался на фронт, просил: "Отправьте меня, отправьте". И за непослушание меня отправили в Заполярье. Станция Полярный круг. В Заполярье есть одна единственная железная дорога, которая связывает Москву с Мурманском и Североморском. Эта железную дорогу мы охраняли и защищали. Она не была перерезана. По ней подбрасывались войска, снаряжение, питание, боеприпасы.

 

- Что входило в ваши обязанности?

 

Связь и пулемёт. У нас были пулемёты Максима и ДШК. Я на ДШК был. Потом появился спаренный "Максим". А затем сделали счетверённый: два и два. Из него уже резали.

 

- Счетверённый лучше, чем ДШК?

 

Так ДШК - это крупнокалиберный. Он бёт далеко и прошибает и технику, и людей. А "Максим" - это уже для ближнего расстояния. Если подступают, как пулемёт включишь...

 

- По самолётам доводилось стрелять?

 

Да, один мы подбили. Он задымил и пустился наутёк. Нас учили брать упреждение. То есть когда самолёт летит, надо на три-пять корпусов впереди него бить.

 

- Сколько человек было в вашем расчёте?

 

Пять человек. Расчётом командовал Серебряков. Мы занимали оборону на сопке, прикрывали и железную дорогу, и воздух, чтобы противник не прорвался в тыл. А слева, справа и где-то там дальше ещё пулемётчики располагались на определённых расстояниях.

 

- Я так понимаю, в том районе не было масштабных сражений, а только локальные стычки?

 

Ну, они с переменным успехом то нарастали, то затихали. Но я там недолго был. Через полгода немцев прогнали от нас.

 

- А как вы совмещали это всё с должностью связиста?

 

У меня был идеальный слух, и поэтому из пулемётчиков я попал в роту связи при штабе Северного флота. У нас была радиостанция РБМ (*батальонная модернизированная) и телефон. 

 

- А личное оружие какое-то вам полагалось?

 

Вначале у меня была винтовка, а потом карабин.

 

- Ранения у вас были за это время?

 

Контузия была. Ну и ранение небольшое: чуть не оторвало указательный палец на правой руке. Я попал в полевой госпиталь, а после этого вернулся в свою часть. На фронте все старались попасть именно в свою часть, к своим ребятам.

 

- Во что вы были одеты? Наверное, какие-то специальные тёплые вещи вам полагались?

 

Конечно. Были валенки и полушубок, потому в Заполярье десять месяцев зимы, а остальное - лето.

 

- Чем вы там питались?

 

Гречкой, перловкой, пшеном. Что привезут, тому мы и рады.

 

- Что было самым неприятным на войне?

 

Холод и внезапность. Не прозевать, чтобы немцы не зашли в тыл и не отрезали нас, не окружили.

 

- Как вы встретили День Победы?

 

Я помню, что нас выбросили на передний рубеж, мы прикрывали сопку и дорогу. И вдруг в три часа ночи по телефонной линии крик, шум: "Победа!!! Победа!!!". Нам привезли по сто пятьдесят грамм, продукты привезли, и мы выпили за Победу.

 

- В каком звании вы закончили войну?

 

Сержантом.

 

- Вы курили на фронте?

 

Да.

 

- Вас на Дальний Восток не отправляли после этого? Ведь впереди была ещё война с Японией.

 

Нас посадили в эшелон, и мы уже ждали отправления. А потом говорят: "Да пока вас довезут, там и война кончится" - назад.

- Как вы относитесь к Сталину?

 

Роль Сталина в Победе велика. Это был, как говорится, железный человек. Громил и не щадил тех, кто отступал или сдавался. Жёстко фронт держал.

 

- А к немцам у вас сейчас осталась ненависть?

 

Какая ненависть... Уже столько лет прошло. А тогда мы их ненавидели, конечно.

 

- Война как-то повлияла на вашу психику?

 

Ну откуда я знаю? Наверное, повлияла. Что я, железный, что ли? Раньше снилась война, а сейчас уже нет.

Интервью взято 27.05.2019