Я родилась 7-го декабря 1922-го года в селе Степковка Первомайского района Николаевской области. В семье было пятеро детей: три брата и две сестры. Мама в колхозе работала, а папа в совхозе возил на лошадях бензин. Раньше ведь машин столько не было, так они брали пару бочек, запрягали лошадей, ехали десять-пятнадцать километров до станции, там наливали бензин и везли обратно в совхоз для тракторов. В колхоз папа не пошёл, так у нас взяли и забрали корову. Мурой звали, как сейчас помню, с рогами такими. Что ещё? Две подушки, ковёр - это я точно всё знаю, потому что папа при помещике ключником работал (ну, кладовщиком), а мама - няней. И когда они поженились, сам помещик дал им подарок: две подушки и ковёр персидский. Так нас пришли и раскулачили. Причём не то, что там кто-то из милиции, а сосед. Вот собирались такие "активисты" и забирали.
Жили мы бедно. В 33-м году, во время голодовки, траву ели. Ноги были опухшие у мамы и у нас. А папа по ночам ходил пасти лошадей для того, чтобы сэкономить макухи немножко. Знаете, что такое макуха? (*Жмых). Ему в совхозе выдавали фураж для лошадей, и вот эту макуху вместе с овсом мололи, добавляли лободу, перетирали и ели. И вот это нас спасло. 33-й год я запомнила очень хорошо...
- А причина голода в чём была? Я слышал про сильную засуху в то время.
Да я бы не сказала, что была засуха сильная. Нас, школьников, ещё гоняли в степь собирать колоски. И эти колоски у нас забирали. Мой двоюродный брат прямо под скирдой от голода умер, где трусили вот это зерно. А так больше никто у нас не умер. Мы все выжили благодаря папе моему и вот этой макухе. Была такая мельничка круглая, колесо крутили, потом рвали лободу, нарезали, тёрли и ели вот это.
- Ну а после 33-го года жизнь наладилась или нет?
Конечно, стала налаживаться. Уже люди в колхоз начали идти, начали работать. А мы после школы шли к маме и помогали ей буряк собирать, чтобы она заработала трудодни. И на трудодни уже давали в колхозе немножко зерна и так далее - уже стало полегче. А вот страшный год был 33-й. Но это сами местные виноваты, что устраивали вот этот голодомор. Одни у других отнимали. Если ты что-нибудь имеешь, то ты зажиточный: мол, чего ты будешь кушать, а я буду голодать? Забирали и всё.
- Сколько классов вы до войны окончили?
Девять. Потом закончила техникум пищевой, и в 41-м году меня послали работать в Арциз (это Бессарабия). Я две недели там проработала в столовой на аэродроме, а 22-го июня в четыре часа утра вдруг какой-то грохот - началась бомбёжка. Нас, советских, придерживали всё время, а местные тикали. Особенно евреи убегали все, а мы так просились, чтобы нас эвакуировали из Бессарабии. Тогда чувствовалось, знаете, как будто бы две нации: Бессарабия и Советский Союз.
Через две недели нас эвакуировали в Одессу. Как сейчас помню, на Дерибасовской был ресторан, там нам дали расчёт, а куда деваться? Первомайский район занят, там уже немцы. Мы с одной бессарабкой, Марией, где на попутках, где пешком, добрались до Николаева и на последней "полуторке" всё-таки выехали из города. Евреи давали такие деньги, мы же это видели, чтобы их забрали военные. Но нет. А нам командир этой части сказал: "Девочки, садитесь" - и забрал нас. И вот я попала в ГАвС 1981 (головной авиационный склад 17-й воздушной армии) и пошла добровольно в эту часть. Меня устроили поваром.
- Что входило в ваши обязанности?
Варить кушать солдатам. Начпрод выдаёт продукты, а я готовлю.
- И как с питанием было на фронте в то время?
Хорошо. На ходу всё делали. Каши варили, хлеб имелся. Личный состав у нас в основном пожилой был. Молодёжь вся впереди. У нас и замполит был пожилой. Ну как пожилые? Среднего такого возраста. Хорошие люди все.
 |
| Фото из красноармейской книжки |
- Оружие табельное вам не полагалось?
Нет, мне не давали. И шли мы так с фронтом аж до Дона. Гнали нас. И там наша часть попала в окружение. Это уже было лето 42-го. Ой, из окружения когда шли, другой раз пить хочется, а нету. Смотришь, лужица какая-то, и там червяки. И вот так брали и пили. Всякое бывало... В общем, выбирались из окружения вплавь через Дон. Начали собираться: то один придёт, то другой, то по двое, то по трое. Мы с начфином плавали хорошо и переплыли почти первыми. И вдруг приходит наш замполит: вещмешок, кубанка, косоворотка. Я как посмотрела на него, говорю: "Боже мой, товарищ капитан, ну на кого вы похожи?". А он: "Катерина, хоть ты молчи". Спрашиваю: "А что это у вас за вещмешок ещё сохранился?". А он говорит: "Так это же твой мешок". (*Смеётся). Смех и грех. Он увидел, что женский бюстгальтер в вещмешке - значит, вещи мои. И решил взять, потому что ему жалко стало меня, ведь у них из женщин были только я и эта Мария, врач, такая маленькая...
Ну, потом мы погрузились на баржу и по Волге поплыли в Саратов. И вдруг налетают "мессеры". Куда будешь прятаться? Я под машину вот так легла, к колесу прижалась и думаю: "Господи, мать родная, зачем ты меня на свет родила?". Куда бежать? Мы же посреди реки. И тут наши "ястребки" их разогнали, они бросили две бомбы, но не попали в нас. И мы добрались до Саратова, а там уже нам дали двенадцать девочек. То я одна была у них "королева", а теперь - ещё двенадцать. И оттуда мы уже пошли дальше.
 |
| Бояшенко Е. Ф. слева |
- Про Сталинградскую битву расскажете? Вы ведь принимали в ней участие.
Под Сталинградом мы стояли в станице Тацинской. Это был 78-й РАБ (район авиационного базирования). Нам туда подвозили боеприпасы, мы перегружали их на аэродром и всё. А в самом Сталинграде мы не были. У нас там ранило бухгалтера, и я замещала его на складе - стала кладовщиком. И всё время к фронту везли боеприпасы для авиации: от иголки до бомбы. Только подъезжают, мы все, даже женщины, выгружаем и везём на аэродром вот эти небольшие бомбы. Там уже их подвешивают на самолёты и всё. А фронт если движется, значит снова грузить боеприпасы надо. Вагоны подают нам по железной дороге, опять мы грузим и опять вперёд. Не машинами, а железной дорогой.
- Что можете сказать по поводу органов НКВД и заградотрядов? Сейчас пишут, что они сидели за спинами красноармейцев и стреляли им в спины.
Нет, у нас такого не было. У нас же фактически была техническая часть.
- После Сталинградской битвы вас куда направили?
Мы проехали Румынию, Венгрию, Болгарию, Югославию, а Победу встретили в Австрии.
- И как местное население в этих странах к вам относилось?
Хуже всего было в Венгрии. Мадьяры - это страшные людоеды. Они вылезали из подвалов и трогали нас за головы: им говорили, что коммунисты с рогами. Мадьяры - очень вредный народ.
- А к немцам вы сейчас как относитесь?
Да я удивляюсь: сколько они уничтожили, бандиты, а теперь - дружба. Такая обида у меня, ох... Мы когда начали обратно идти уже, то посмотрели, как они уничтожали сёла и всё палили. Видели своими глазами, когда у матери новорождённого ребёнка брали и на забор накалывали. Эту женщину мы лично видели, у которой так ребёнка убили. Одни дымари стоят, люди плачут без ничего - всё уничтожали, гады. Мы сами не могли поверить, что такое было. Вот так издевались немцы.
- Что для вас было самым страшным на войне?
Самое страшное - это город Секешфехервар (вы такое сможете выговорить?) в Венгрии. Он за сутки шесть раз из рук в руки переходил. Я думала, что там не выживу. Это был кошмар. Прямо по трупам машины шли. Ужас.
Один раз зубы выбило мне. Подошёл солдат пожилой на привале, держит котелок и говорит по-украински так: "Катерина, возьми хоть ложку, а то женским телом не пахнет". И тут снаряд летит - бах! И этого солдата насмерть, а я отлетела в сторону, и меня осколком зацепило.
А бывало, плачешь день и ночь, дадут тебе полбуханки хлеба вот такого, спрячешь его в шинель, а мышь влезла, да и съела половину - мышке тоже надо поесть. А половину нам оставляет. А утром надеваешь шинель и вытряхиваешь эту мышь. Господи...
- Форма одежды у вас какая была?
Обыкновенная, солдатская. У меня берет был, сапожки - всё, как у женщин.
- Мужчины на фронте к вам приставали?
Нет, не приставали. (*Смущённо улыбается) Вот это сынок от моего командира части (*кивает на сына, сидящего рядом). От того, который меня тогда взял на машину. Инженер-майор Кудряшов. Он умер уже. Мы приехали после войны, и я родила тут, на Родине. Копия папы: и рост, и всё остальное. Но характер мой.
- В каком звании вы войну закончили?
Сержант.
- К Сталину вы как относитесь?
Хорошо. При Сталине жили нормально.
- Вы курили на фронте?
Нет, я никогда таким делом не занималась. (*Вздыхает) Ты меня заморил, мне уже жарко от тебя. Я шучу (*смеётся).
- Хорошо, тогда на этом закончим.
 |
| Фото сделано не позже мая 2013 |
Комментариев нет:
Отправить комментарий