Я родился 2-го августа 1922-го года в Поти - это портовый город Грузии на берегу Чёрного моря. В семье у нас было пять душ детей. Отец - русский, мать - грузинка. Отец работал механиком на радиостанции. При этой радиостанции мы и жили. Время тогда было тяжёлое, учиться было трудно, потому что кушать хотелось постоянно. Мама посылала меня в школу, а я шёл мимо школы в порт. В порт зайду, а там выгружают сахар, конфеты. Мы с моим корешем стащим конфетку или сахара кусок и кушаем. Ну, голодные пацаны. И таким образом я худо-бедно закончил пять классов.
В 38-м году я устраиваюсь на пароход. Шестнадцать лет мне тогда было. Меня взяли кастрюльником на камбуз. Судно ходило по маршруту Поти-Одесса-Мариуполь-Бердянск. Возило руду, марганец на металлургические заводы. Я поплавал немножко, и меня боцман перевёл в матросы. Я шустрый был, пацаном ещё бегал в ОСВОД (*общество спасения на водах) и там все навыки взял морские. А потом я перешёл на другое судно и 39-й год уже плавал на "Ворошилове". "Ян Томп", "Ворошилов" и "Ингул" - вот суда мои были. Возвращаемся мы в Поти, мне исполняется восемнадцать лет, и из военкомата мне присылают повестку. И прямо оттуда меня забирают в армию, в Армению куда-то. Там курс молодого бойца прошли мы, и нас перебросили в Кировакан (*ныне Ванадзор), в отдельный учебный миномётный батальон. И здесь я был до 42-го года.
В 42-м году немцы уже подошли к Моздоку, к Грозному, и наш взвод передали 151-й стрелковой дивизии, которая прибыла в Кировакан на пополнение. Обшарпанная, бойцов не хватало. (Впоследствии она стала называться 151-я стрелковая Жмеринско-Будапештская Краснознамённая дивизия). Её пополнили те части, которые отступали с боями назад.
- В каком звании вы тогда были?
Старший сержант. Я командовал расчётом 50-миллиметрового миномёта, был помкомвзвода. Нас погрузили на товарняк и отправили на Северо-Кавказский фронт. Первый наш состав разбомбили немцы, а мы шли вторым и, к счастью, прорвались. А потом начались бои.
- Первый бой помните?
Мы поставили миномёты свои, и наш лейтенант-корректировщик выскочил на дерево корректировать огонь. Мы же цель не видим, поэтому корректировщик даёт указания: "Прицел такой-то". И по этим данным мы ведём бой. И вот, дали один залп, второй, и наш корректировщик падает замертво вниз. Как получилось? Он поправку не дал, и его подбили. Жалко было, прямо в первом же бою.
- Своим же миномётом зацепило?
Да, но только не моим, а четвёртым номером. У нас четыре миномёта было. А потом мы пошли дальше и стали освобождать Кубань. Сильные бои там были. И в 43-м году, где-то в сентябре месяце, меня ранило. Перед посёлком Прохладный. Брал мину, и пуля попала прямо в руку. Она не работает теперь. Другому товарищу попало в бицепс. Он пошёл оправиться, сел, вот так руку поднял, и её разрывной пулей порвало. А командира нашего взвода, Малиева, разрывной пулей в ногу ранило, выше колена. Вот так мы и встретились в медсанбате все втроём. И оттуда меня повезли в Баку. Там санатории, дома отдыха были раньше, и из этих помещений сделали госпитали. В этих помещениях нас и разместили.
Кончился 43-й год, меня выписали из госпиталя и дали справку, что я годен к нестроевой службе. Значит, я годен к физическому труду. Из нас, нестроевиков, в Баку сформировали роту и послали в город Гори. В Гори приезжали "покупатели" из Батуми. Нас расспросили про ранения, а потом отобрали в 116-й строительный батальон, кажется. Мы попали в Мардакяны - это ещё сорок километров за Батуми, на границе с Турцией. И вот там я был уже до конца войны. У нас появилось хозяйство: лошади, свиньи. Я был старшим сержантом, командиром хозвзвода. В роте нас было двести человек. Мы строили дзоты, доты. Наши думали, что турки пустят немцев с тыла, и поэтому нас перебросили туда укреплять турецкую границу. А в 45-м году меня демобилизовали.
- Вам, как миномётчику, полагалось личное оружие?
У меня был карабин. Но мы же не шли в передней линии. Наши 50-миллиметровые миномёты были от передовой где-то метров на сто, на двести. А те, которые больше калибром - ещё дальше. У наших миномётов девятьсот грамм мина весила, а дальность стрельбы была девятьсот метров. Помню такой случай. Бросил я мину, а она не сработала, не вышла из трубы. А там же в мине два шарика. Один шарик - тот, на который мина падает и выстреливает, а второй шарик - это боёк, который если даже в листок попадёт, то мина взрывается уже. Что делать? Я взял ствол за "горло", второй пацан открутил его, потихоньку поднял, и мина выскользнула оттуда. Рядом речушка небольшая текла - я взял эту мину, отнёс её и кинул туда. И потом расстреляли её. Вот такой случай был.
- Можете вспомнить самый страшный эпизод за время боёв?
Послали однажды отделение моё на передовую. Там школа - старое здание одноэтажное (ни дверей, ни окон уже нет, и бурьян выше человеческого роста). Мы подошли туда, расставили миномёты свои и начинаем "клевать" минами. Вдруг слышу: "тынь", "тынь". А я в каске сижу. Оказывается, снайпер. Там рядом речка текла, а он за речкой в скале сидел или ещё где-то. И стрелял. Он не видел меня, а видел только кусочек затылка моего. И попадал мне в каску: "дзынь". Два раза попал. И время такое выбирал: когда я залп даю, тогда и он стреляет, чтобы не слышно было его. Вот такие мансы.
- Как на фронте боролись со вшами?
Вот инструмент (*щёлкает ногтями). Поймал и всё. Если старшина нашёл у кого-то вшей - сразу строит весь взвод: "Проверка на вшивость!". Подымаем рубахи, выворачиваем все швы. Нашли у кого-то вшей - все в баню, а вещи в вошебойку. Вошебойка - это котёл такой здоровый, и из него труба торчит. Туда всю одежду нашу комком закинули и выжаривают до такой температуры, что вши погибают.
- У вас в то время были сапоги или ботинки с обмотками?
Ботинки с обмотками. Сапоги я уже тут приобрёл, когда был в стройбате.
- Вы курили на фронте?
Я курил с десяти лет. К нам в Поти пароходы приходили до войны со всех стран. Англичане, американцы, немцы, бельгийцы. Брали марганец, руду. И вот, мы гуляем, а моряки нас угощают сигаретами. Пацаны мне дали первый раз закурить, так я чуть не захлебнулся табаком. А потом ещё пару раз попробовал и привык. А лет двадцать назад бросил...
- Как вы относитесь к Сталину?
Положительно. Говорю честно. Понимаете, я был молодой пацан, не знал ничего, не вникал так в политику, как взрослые люди. А для меня он ничего плохого не сделал. Ничего я о нём плохого не слышал. Поэтому я не могу ничего сказать. -"За Сталина! За Родину! Вперёд!" - мы кричали на фронте. Всё.
- А к немцам у вас сейчас осталась ненависть?
Есть фашист, а есть немец. Немцы были и хорошие, и плохие.
- Как считаете, за счёт чего советский народ победил в той войне?
За счёт настойчивости и храбрости. Немец был наглый, он не считался ни с чем. Давил, давил, давил. И не только нас, солдат (мы друг другу враги - это можно), но и гражданских людей. У стариков, баб, детей забирали всё: кур, яйца, молоко. Это уже наглость. Поэтому партизанская война началась. Немцы себя вели так нагло, что наши не выдерживали уже.
 |
| 27.07.2013 |
Комментариев нет:
Отправить комментарий